Филип Дик - Порог между мирами [litres]
— Помощь, шпомощь, — издевательски передразнил Сол. — Мне нужно шесть недель отдыха, и притом не в «Золотых вратах». Сесть в такси и отправиться в Африку — охотиться на пауков, или что там сейчас модно.
Из-за всех своих проблем он основательно отстал от жизни.
— Большие пауки-копатели давно никого не интересуют, — сообщила голова. — Теперь снова охотятся на ночных бабочек.
Правая рука Уолта показала на стену. Там за стеклом Сол увидел три огромных радужных экземпляра, освещенных ультрафиолетовой лампой.
— Я сам их поймал, — сказала голова и тут же начала возмущаться: — Нет, это не ты их поймал, а я. Ты их увидел, но в морилку засунул их я.
Пока близнецы спорили, кто из них поймал африканских бабочек, Сол Хайм молча дожидался появления Спарки Риверс.
Первоклассный и дорогостоящий — и к тому же темнокожий — частный детектив Тито Кравелли из Нью-Йорка вручил сидевшей напротив женщине сводку, полученную от компьютера «Альтак 3-60». Это была хорошая машина.
— Сорок больниц, — сказал он. — Сорок пересадок за последний год. Статистически маловероятно, чтобы в Резервном фонде органов ООН за такое короткое время нашлось столько донорского материала. Однако это вполне возможно. Короче говоря, у нас снова ничего нет.
Майра Сэндс задумчиво разгладила складки юбки и закурила.
— Выберем несколько больниц наугад. Я хочу, чтобы ты проследил как минимум за пятью или шестью. Сколько на это понадобится времени?
Тито молча подсчитал.
— Допустим, два дня. Если мне придется лично с кем-то встречаться. Однако полагаю, что хотя бы часть вопросов удастся решить по телефону…
Ему нравилось пользоваться продукцией Американской видеотелефонной корпорации; это означало, что он мог решать свои дела, сидя за «Альтаком 3-60». Как только появится что-нибудь интересное, он введет данные в компьютер и тут же получит результат. К «Альтаку» он испытывал искреннее уважение. Год назад, когда приобрел машину, та оказала ему хорошую услугу. Кравелли не позволял ей простаивать без дела. Но иногда…
Ситуация была непростой. Майра Сэндс относилась к тем людям, что любят ясность и определенность во всем. Либо «а», либо «б». Она как никто другой умела использовать аристотелевский закон исключенного среднего. Тито восхищался этой сорокалетней женщиной, привлекательной, высокообразованной, светловолосой. Она сидела напротив него выпрямившись, в желтой блузке из кожи лунной лягушки. У нее были длинные изящные ноги. Острый подбородок свидетельствовал о неуступчивом характере. Майра была типичная деловая женщина. Будучи одним из крупнейших специалистов в области терапевтических абортов, она имела высокооплачиваемую работу, пользовалась заслуженным уважением коллектива и отдавала себе в этом отчет. А Тито Кравелли с почтением относился к каждому, кто имел свое дело. В конце концов, он тоже был сам себе хозяин. У них с Майрой было нечто общее. Естественно, Майра, будучи ужасным снобом, стала бы это отрицать. Для нее Тито Кравелли был лишь работником, нанятым для проверки, а точнее, получения некоторых сведений насчет ее мужа.
Тито никак не мог понять, почему Лэртон Сэндс на ней женился. Наверняка с самого начала между ними возникли разногласия — психологические, социальные, сексуальные и профессиональные. Невозможно объяснить, какие химические процессы связывают мужчину и женщину, а затем заключают супругов в оковы ненависти и вынуждают их причинять друг другу боль. Бывает, что такое продолжается в течение девяноста лет. Кравелли видел уже столько подобных случаев, что предпочитал оставаться холостяком.
— Позвони в больницу Латтимор в Сан-Франциско, — велела Майра. — В августе Лэртон произвел там пересадку селезенки некоему майору. По фамилии, кажется, Воллек или что-то в этом роде. Помню, тогда Лэртон… как бы это сказать… слишком много выпил. Это было ближе к вечеру, за обедом. Лэртон что-то болтал насчет «крупной суммы» за селезенку. Видишь ли, Тито, ООН жестко фиксирует цены на отдельные органы, и цены эти не слишком высоки. Даже напротив, они слишком низкие… Именно поэтому фонду так часто не хватает органов. Вовсе не из-за отсутствия поставок. Причина в том, что реципиентов чертовски много.
— Гм… — пробормотал Тито.
— Лэртон всегда говорил, что если бы фонд органов решил поднять цены…
— Вы уверены, что речь идет о селезенке? — спросил Тито.
— Да, — кивнула Майра, выпуская струйку серого дыма, который потянулся к лампе у нее за спиной, образовав легкое облачко.
На улице уже стемнело — было полвосьмого вечера.
— Селезенка, — повторил Тито. — В августе этого года. В больнице Латтимор в Сан-Франциско. Майор по фамилии…
— Сейчас мне кажется, что фамилия была Воццек, — вмешалась Майра. — Или это композитор?
— Это название оперы, — сказал Тито. — Оперы Берга. В наше время ее редко ставят. — Он снял трубку видеофона. — Свяжусь с администрацией Латтимор; на побережье сейчас только половина пятого.
Майра встала и начала расхаживать по кабинету, потирая руки в перчатках, что здорово раздражало Тито — он не мог сосредоточиться на разговоре.
— Вы обедали? — спросил он, ожидая соединения.
— Нет, но я ем самое раннее в половине девятого или в девять. Это варварство — есть раньше.
— В таком случае могу ли я пригласить вас на ужин, миссис Сэндс? Я знаю один превосходный армянский ресторанчик в Виллидже. Еду там готовят люди.
— Люди? А кто же еще?
— Люди, а не автоматы, — пробормотал Тито. — Вы что, никогда не пробовали автоматически приготовленную пищу? — Что ж, Сэндсы богаты и, возможно, ежедневно питаются блюдами, которые готовили повара. — Я лично терпеть не могу такую еду. Она всегда одинаковая. Никогда не подгорает, никогда… — Он замолчал. На экране видеофона появилось изображение сотрудницы больницы Латтимор.
— Добрый день, мисс, это «Консультации по вопросам долголетия» из Нью-Йорка. Хотелось бы получить сведения об операции, сделанной в августе майору Воццеку или Воллеку. Пересадка селезенки.
— Погоди! — неожиданно вмешалась Майра. — Я вспомнила, это была не селезенка, а островок Лангерганса. Ну, знаешь, часть поджелудочной железы, которая управляет выработкой сахара в организме. Лэртон упомянул об этом, когда увидел, как я насыпаю две ложки сахара в кофе.
— Сейчас проверю, — сказала сотрудница из Латтимор, услышав слова Майры.
— Я хотел бы узнать, когда орган был получен из фонда, — добавил Тито. — Не могли бы вы найти точную дату?
Он ждал, когда ему сообщат нужные сведения. Терпению он научился на работе, для которой оно требовалось, пожалуй, даже в большей степени, чем ум.
